Всероссийский аналитический журнал для профессионалов индустрии продовольcтвия С нами ваши инвестиции
станут эффективными!
Обложка №6 за 2015 год

КОТИРОВКИ, ПРОБЛЕМЫ, ПРОГНОЗЫ. ИЛИ ОБО ВСЕМ СРАЗУ

Накануне выпуска итогового номера журнала в 2015 году мы пообщались со многими партнерами и читателями журнала, чтобы собрать как можно больше разнообразных оценок текущей ситуации, сложившейся на данный момент в перерабатывающих отраслях. Наш опрос показал, что большого расхождения в представленных мнениях и в оценке ситуации нет: кто-то еще сохранил остатки здравого оптимизма, надеясь на лучшее и одновременно готовясь к худшему, другие, сославшись на непростую ситуацию, отказались ее открыто комментировать, позволив себе в лучшем случае отдельные ремарки, что называется, «не для прессы». Официальные комментарии, которые удалось получить, мы приводим. Все неофициальные точки зрения мы учли в тексте сопроводительного аналитического материала.

Заметки на полях

Конечно, ситуация, которая сложилась в мясоперерабатывающей отрасли, явно не внушает оптимизма никому из ее представителей. Общие показатели импортозамещения по сырью способствуют патриотичному оптимизму, однако вопросы остаются. Падение платежеспособного спроса со стороны населения успели почувствовать на себе как представители торговых предприятий, так и перерабатывающие производства. Причем последние находятся под двойным прессингом труднопрогнозируемых колебаний цен на сырье и отсутствия реальной возможности компенсировать растущую себестоимость производства (привет, инфляция!) посредством повышения отпускных цен — и так покупательский спрос мельчает от месяца к месяцу.

Вообще в условиях инфляции, нежданных колебаний курса рубля и дефицита доступных финансовых ресурсов проблемы у переработчиков копятся как снежный ком. Конечно, в более привилегированном положении оказываются предприятия, входящие в мощные производственные объединения и холдинги, поскольку за счет консолидированных ресурсов гораздо проще решать возникающие проблемы и подстраиваться под новые реалии нестабильной экономической ситуации. Однако необходимо понимать, что двукратное снижение благосостояния рядового россиянина за прошедший год с небольшим больно ударило по всем участникам рынка. Многим предприятиям пришлось в этой ситуации приостановить реализацию намеченных проектов по развитию бизнеса. Текущее состояние российской экономики не позволяет строить даже краткосрочные прогнозы на полгода вперед (многие имели возможность в этом убедиться), поэтому выжидательная позиция стала основной стратегией большинства предприятий. Конечно, их директора не отказались полностью от насущной модернизации производственного парка, но масштабы закупок оборудования и технологической продукции уменьшились в разы. Умеренные инвестиционные интересы основных потребителей рынка оборудования рикошетом ударили по поставщикам машин и технологий. Таким образом, риторический вопрос: «А кому сейчас легко?» — уже не вызывает прежней улыбки. Трудно стало всем. Главный вопрос, волнующий сейчас абсолютно всех: «Долго ль нам сие худо терпеть? Або 2016 год станет благостным для нас?»

На трезвую голову

Очевидно, что Россия сейчас вынуждена, образно говоря, форсировать достаточно глубокую реку под названием «кризис». Причем, если поверхность этой реки выглядит обманчиво спокойно, ее донный рельеф для всех абсолютно неизвестен. К сожалению, не существует такого экономического сонара, который бы мог визуализировать ждущий нас впереди рельеф дна: то ли мы прошли уже самый глубокий участок, то ли все омуты еще впереди.

Но имеется один важный позитивный момент: понимание и трезвая оценка ситуации превалирует теперь и на правительственном уровне, а значит, российское деловое сообщество по крайней мере может рассчитывать не просто на сочувствие, но и на скорое принятие необходимых мер, способных в определенной степени смягчить негативное воздействие на российскую экономику и в особенности на ее реальный сектор. Очевидно, что в сложной инфляционной ситуации бизнесменам не приходится рассчитывать на заметное снижение ставки рефинансирования в ближайшей перспективе, а значит — кредитные ресурсы для абсолютного большинства предприятий останутся недоступными. Вся надежда на специальные программы поддержки отрасли, которые бы предусматривали предоставление займов на льготных условиях по различным перспективным проектам, обеспечивающим пресловутое импортозамещение. Как раз с точки зрения реализации последнего аспекта российская пищевая отрасль уже продемонстрировала свой недюжинный потенциал и заслужила право на внеочередные меры поддержки. Уж здесь, как мы видим, деньги в песок не уходят.

Ваши прогнозы, господа!

Очевидно, что с учетом еще одного года, прожитого в условиях кризиса, вряд ли найдется много экспертов, готовых делать прогнозы и ставить на кон свою репутацию. Другим отрадным фактом следует признать отсутствие заявлений с высоких трибун о том, что пик кризиса уже пройден и в российской экономике снова наметился рост. Если просто трезво взглянуть на ситуацию, то расти особенно нечему: денег нет, рубль продолжает свой откат вслед за дешевой нефтью. К тому же западные санкции пока никто не отменял, и даже если и отменят (теперь уже не ранее 31 июля 2016 года), то вряд ли ситуация после этого сразу кардинально изменится — слишком высока политическая инерционность в отношениях между ЕС и Россией. Также нельзя забывать, кто дирижирует оркестром: никто в администрации Белого дома пока еще даже не допустил самой возможности отмены санкций, поэтому сейчас бессмысленно ждать собственных европейских инициатив по сближению с Россией. Поэтому «бизнес — бизнесом, а табачок — врозь». Что, соответственно, означает, что еще по меньшей мере год доступ к финансовым ресурсам европейских банков будет по-прежнему закрыт. Кроме того, необходимо помнить, что финансовый кислород был перекрыт для России еще задолго до вступления евросанкций. Сейчас уже трудно поверить в то, что были времена, когда ЕБРР и МБРР выделяли средства на финансирование перспективных международных проектов в аграрной и пищевой областях, что иностранные поставщики оборудования без лишних усилий заручались поддержкой крупных европейских финансовых структур и страховых компаний при реализации больших проектов в России. Работали лизинговые схемы. Где это все сейчас? Только в нашей памяти...

Куда баррель, туда и рубль

В последнее время значительная доля федерального бюджета России (около половины) формируется за счет доходов от продажи нефти. С одной стороны, хорошо, что российские нефтяные короли делятся своими доходами с государством. С другой стороны, бюджет страны оказывается привязанным к нефтяным котировкам, а значит, если бюджет верстался из расчета 50 долларов за баррель (и 61,5 рубль за доллар), то в случае длительного периода стояния дешевой нефти, неминуемо образуется дефицит бюджета, который придется покрывать из стабилизационного фонда страны. Очевидно, что в складывающейся ситуации для Центробанка России нет особого смысла поддерживать рубль, поскольку в противном случае придется больше изымать средств из золотовалютного резерва. А значит, если цены на нефть продолжат падать, рубль составит им компанию, если вдруг Центробанк не вмешается. Правда, это вовсе не означает, что российская экономика прямо уж так и сидит на нефтяной игле. Это далеко не так: ВВП России за 2013 год достигал 2113 млрд долларов США, тогда как экспорт нефти за этот же период вышел на уровень «всего» 173 млрд долларов. Тем не менее из всего вышесказанного все равно следует не слишком оптимистичный вывод о том, что вслед за падением котировок нефти будет слабеть и рубль. Хотя, как показал 2014 год, Центробанк России способен предпринимать очень агрессивные корректировочные действия в отношении курса рубля, что делает невозможным любые прогнозы, если только у вас нет надежных инсайдерских источников.

Куда же ты, баррель?

Сразу стоит отметить, что отметка в 30 долларов за баррель для нефти марки Brent не является супернизким показателем: в 80-е и 90-е годы цена за баррель держалась на едва ли не вдвое более низком уровне. Стоит напомнить, что слишком низкие цены на «черное золото» стали одной из причин скорого коллапса советской экономики. А рекордным в смысле минимума выдался декабрь 1998 года, когда цена за баррель нефти опустилась до коммунистических 9 долларов и трех центов. Максимум цен за баррель нефти был зафиксирован на уровне 148,4 долларов в июле 2008 года, но разыгравшийся вскоре мировой кризис, как мы все помним, утрамбовал цену нефти до более «здоровых» 36,6 долларов за баррель (декабрь 2008 г.).

Из этого следует, что уровень в 100, 120 или хотя бы в 80 долларов за баррель — отнюдь не является «нормальным» ориентиром. Сейчас вряд ли кто-то осмелится назвать взвешенный для текущей рыночной ситуации уровень цены за баррель черного золота. На сегодняшний день уровень цен на нефть в 2016 году является главным случайным фактором, который делает невозможным прогнозирование ситуации в следующем году.

Так что же сейчас «мешает» расти стоимости барреля нефти?

Динамика изменения цен на углеводородное сырье всегда зависела от здоровья глобальной мировой экономики, поэтому замедление роста и стагнация главных мировых экономик неизбежно отражается на нефтяных ценах. Очевидно, что в этой ситуации путь за отметку в 100 долларов за баррель им заказан.

Кроме того, при составлении прогнозов касательно динамики изменения цен на нефть всегда в расчет принимаются прогнозы ожидаемых темпов роста экономики Китая, поскольку по объемам потребления нефти эта страна занимает второе место в мире после, конечно же, США. В стане нефтедобывающих компаний делаются оптимистичные прогнозы насчет скорого скачка нефтяных котировок, который должен в очередной раз спровоцировать «китайский феномен», иллюстрируемый в виде другого оптимистичного прогноза, согласно которому к 2025 году количество автомобилей, приходящихся на 1000 человек, с нынешних 40 вырастет до 200. Однако даже при такой автомобилизации Китая цены на нефть резко пойдут вверх только в том случае, если все китайцы пересядут на американские машины с архаичными многолитровыми движками и в ближайшие десять лет будут избегать гибридо-и электромобилей, что маловероятно с учетом серьезных проблем с экологией в основных мегаполисах страны. Да и вообще не следует забывать, что пресловутая экологическая ответственность производителей транспортных средств заставляет последних искать иные альтернативы бензиновому и дизельному топливу. По этой причине может получиться так, что к 2025 году 80% автотранспорта Китая будет использовать в качестве источника энергии электрический аккумулятор или бак с водородом.

Очевидно, что и США за счет широкого освоения месторождений сланцевой нефти также будет покрывать свои основные потребности в углеводородном сырье (там на 1000 человек приходится 765 автомобилей). Даже при том, что сланцевые месторождения при низких ценах на нефть нерентабельны и разрабатываются слишком неравномерно (наподобие бутылки шампанского, которая сразу может самостоятельно опорожниться на 70%). Тем не менее эти месторождения консервироваться не будут — столько в них средств вложено. Таким образом, все-таки наивно в такой ситуации рассчитывать на гиперспрос, спровоцированный автомобилистами из США и Поднебесной. Нефтехимия сейчас тоже не демонстрирует впечатляющих показателей. Однако есть много других объективных факторов, которые в условиях рыночной экономики тянут нефтяные цены вниз. А именно:

  • впервые за прошедшие 40 лет нижняя палата Конгресса сняла запрет на экспорт нефти из США;
  • продолжают расти объемы разработки нефти из нетрадиционных источников (сланцевая нефть);
  • страны-участницы ОПЕК в большинстве своем не намерены снижать квоты нефтедобычи;
  • старательно возвращает темпы нефтедобычи многострадальный Ирак, которому требуется большая денежная масса для восстановления инфраструктуры после войны;
  • отмена санкций против Ирана будет содействовать возвращению на внешний нефтяной рынок еще одного заметного игрока, что также не способствует росту нефтяных котировок;
  • продолжающаяся смута на Ближнем Востоке обеспечивает появление на мировом рынке больших объемов неучтенной (и при этом совсем недорогой) нефти.

После всего вышеизложенного — какой видится вероятность роста нефтяных котировок выше отметки в 50 долларов за баррель? Очевидно, что не очень высокой в краткосрочной перспективе (а она сейчас нас больше всего и волнует), а значит, экономике будет непросто (но отнюдь не невозможно) вернуть себе стабильные показатели экономического роста и выйти на приемлемый уровень инфляции.

Дешевая нефть может продолжить довлеть над курсом российской национальной валюты, провоцируя ее дальнейшее скачкообразное падение (с непродолжительными трендами укрепления), что будет мешать инвестиционной активности в российской промышленности. С другой стороны, падающий курс рубля — не проблема, поскольку открываются хорошие возможности по экспорту сельхозпродукции на внешние рынки (неперегруженные защитными барьерами). Кроме того, отдельные поставщики оборудования совместно с банками уже предлагают различные варианты хеджирования валютных рисков для облегчения условий финансирования сделок в современных условиях. Другое дело, что проблему отсутствия доступных долгосрочных кредитов по описанным причинам скоро устранить не удастся — в этом смысле надежда только на государственные программы льготного финансирования проектов. В любом случае, стабильность российской экономики давно перестала зависеть в значительной степени от нефтяных котировок — по крайней мере, обвал цен в 2016 году уже не сможет спровоцировать коллапс всей российской экономики. Однако санкционная решетка на окне в Европу замедлит восстановление российской экономики. А так — где наша не пропадала!

Мы тоже не станем строить прогнозы. Достаточно того, что в этой статье накидали много «дохлых кошек», чтобы читателям было проще делать свои выводы. А мы предлагаем ознакомиться с мнениями наших партнеров относительно сложившейся ситуации и перспектив работы в новых условиях.

Евгений ДРЯХЛОВ